Быть со сновидением стоит

Каждую ночь 1/4 - 1/5 от всего сна – время «быстрого движения глаз, быстрый сон» (другое название этого периода «парадоксальный сон») – то, когда мы видим сновидения. В среднем человек видит 4 – 5 сновидений за ночь. Вспоминаем, помним, удерживаем в памяти мы лишь некоторые из них. Сновидения отличаются необыкновенной способностью улетучиваться. Однажды я нашла тетрадь, которая на некоторое время была мной заброшена, и прочла свой сон. Тетрадь моя, почерк мой, но сновидение, которое, видимо, было записано в момент удачного просыпания - абсолютно не мое. Записанное мной мое сновидение в этой тетради стало отчужденной от меня реальностью. Тленность сновидений, краткость их жизни в нашей памяти удивительна. Большинство из них и вовсе не приходят в нашу дневную жизнь.

Интересно, почему мы помним некоторые сновидения? Это точно не случайно. Это точно не случайно?

«Увы, - пишет А. Кемпински, - подобно первым годам жизни, от сновидений немного остаётся в памяти, что, однако, не определяет их значения для жизни наяву. Возможно, их значение больше, нежели принято считать, и по мере углубления наших знаний психология сновидений станет столь же важна, как психология раннего детства. Ибо память, как известно, не является хорошим показателем ценности; то, что забыто, иногда бывает для дальнейшего развития человека значительно важнее, нежели то, что сохранилось в памяти»(1)

Желание написать статью о сновидениях возникло через осознание влияния работы с ними на мое профессиональное становление, через любовь и любование ими, через интерес к работе со сновидениями. Мне было бы важно высветить то, что в процессе работы со снами оттачиваются терапевтические навыки самого терапевта, показать, что эта работа может быть целебна для всех участников. И в фокусе внимания здесь будут наши соприкосновения со снами: в групповом процессе, индивидуально с клиентом, просто со снами.

Я попросила помощи троих коллег из Санкт-Петербурга, участников моих семинаров, ведущих своих собственных семинаров по работе со сновидениями, ответить на 2 вопроса, (их ответы в моем тексте). Мои коллеги: Екатерина Яковлева, Ольга Дубровская, Владислав Андрюшин. Далее: Екатерина, Ольга, Владислав.

Мои вопросы: 1. Образно опишите отношения своего сознания и бессознательного (короткой историей, метафорой). 2. Когда участвуете в семинаре по сновидениям, ведёте семинар сами, работаете со сновидениями клиентов, что даёт, приносит нахождение в пространстве сновидений. Быть может, кому-то захочется тоже побыть с этими вопросами.

Мы со сновидениями в группе

В начале моей практики так случилось, что я проводила много семинаров «Анализ сновидений в группе». Тот опыт, который я получила как участник группы на семинаре в HEPI, его вел Леонас Юделявичус, вдохновил меня. На группе в Бирштонасе я почувствовала тонкую деликатную структуру, оценила метафоричную и глубокую работу, была удивлена терапевтическому эффекту, который давал такой простой способ пребывания со сновидениями.

Поэтому я бойко взялась за то, что увиделось мне как простое и экологичное, стала пробовать, и ко мне на семинары приходили. Группы были разного временного формата: несколько часов, дней, еженедельные на год. У семинаров были разные имена – «Путешествие в сновидение», «Подарок сновидения», «Сон в руку». Они привлекли многих и очень разных людей. С некоторыми из них до сих пор у меня дружеские отношения. Тогда гонорар от этой работы составлял хорошую часть моего заработка. А благодарность, добрая память участников этих групп и сейчас иногда проявляется в том или ином контакте. И я очень признательна этому своему опыту, рада, что тогда решилась на него.

Со временем я прочувствовала обучающую, меняющую роль пространства групп по работе со сновидениями для всех участников. В начале этого опыта для меня было неожиданностью, что порой было трудно держать рамку: оказалось, что не всем и не всегда просто говорить свое, не противопоставляя сказанному другим; быть не в оппозиции, а рядом; делиться чувствами, а не гипотезами; слушать, а не анализировать. А по структуре семинара (M.Ullman, 1996), во-первых, всем участникам надо было внимательно выслушать сновидение и задать уточняющие открытые вопросы, которые помогли бы всем слушателям детально представить, материализовать в своем воображении сновидение, освоить и присвоить его. Мы учились слушать, слышать, интересоваться. В жизни, за рамками семинаров, этот навык помогал быть в контакте с детьми, мужьями и женами, с клиентами. У учителей и начальников голос становился мягче, уходили авторитарные нотки. И у меня тоже.

Несколько лет семинары «Сон в руку» в Санкт-Петербурге - пространство только для коллег. И коллеги воспринимают его как место, которое, в том числе, помогает развить и их профессиональные навыки.

Екатерина: На семинарах при соприкосновении со сновидениями участников группы я имею возможность развивать навыки присутствия с Другим, бережного внимания к содержанию внутреннего мира другого человека. Благодаря этой практике я чувствую разницу между интерпретацией, которая отгораживает меня, отделяет от опыта другого человека, сужает понимание, и исследованием ткани сновидения, которое само собой открывает все новые уникальные смыслы для того, с чьим сном мы соприкасаемся.

Ольга: Семинары по снам – это опыт расширения. Мне значима особая энергия группы. Новая информация всегда полезна и удивительна.

Действительно, информация, что-то новое о сне, сновидениях на семинарах «Сон в руку» – это всякий раз обновляющийся процесс. Хочется вторить словам Мишеля Жуве: «Мы всё ещё ничего не знаем о сне, но на более высоком уровне». (2)

Быть со сновидением в любом формате – это быть с чувствами. Жизнь в сновидении интенсивна. Чувства могут быть более яркими и острыми, чем в нашей обычной дневной реальности. На втором этапе по схеме анализа сновидения (M.Ullman, 1996) участникам предлагается побыть со сновидением как со своим и поделиться чувствами, вызываемыми его образами - быть на территории другого человека, прислушиваться к себе, ничего не меняя в пространстве другого, делиться своими переживаниями. «Если бы мне приснился этот сон, то я…», - именно эти слова являются опорой для тех, кто путешествует по сновидению другого. Эта практика дает многое и сновидцу и тем, кто приглашен в его сон. Сновидение оживает многими и разными чувствами, в шеринге участники находят более точные слова для них.

Екатерина: Сновидения учат видеть главное и замечать необычное; помогают утончать различение чувств и оттенков эмоций, развивают чуткость к нюансам.

Как сновидение другого становится собственным? Когда появляются ассоциации из собственной истории на сюжеты сна, на свои переживания в кругу? Диапазон чувств, реакций на одно и то же событие сна у участников может быть очень широким: от злости до радости, от счастья до переживания потери. То, что происходит со всеми участниками, я бы назвала безопасным самораскрытием, запущенным терапевтическим процессом. Безопасность во многом обеспечивает рамка – это сон не мой, а также правило – на первом этапе сначала вербализовать свои чувства, состояния, ассоциации, и только потом собственные смыслы – о чем этот сон для меня, какую весть он мне несет в мою жизнь, о чем напоминает сегодня, предупреждает сейчас, на что вдохновляет.

Ольга: Групповая работа по-другому воспринимается, когда ты сам можешь побывать в чужом сне. Это совсем другое полотно, другое пространство. Попробовать прикоснуться к нему, попробовать всмотреться. И вдохновение от того, как всё разворачивается. Когда слушаешь чужой сон, и он совершенно непонятный, кажется, что здесь не за что зацепиться, а потом крючочек за крючочком, и всё начинает распутываться в очень красивый узор.

Екатерина: Сновидение, рассказанное в группе, как старая добрая сказка открывает каждому слушателю свой собственный смысл и учит принимать разное, противоречивое в себе, создает общее пространство и приглашает исследовать собственные заповедные территории души.

Мы с клиентом и его сновидением

Я не знаю, почему Эрнесто Спинелли, не включил главу о работе со сновидением в свою новую книгу, переписывая одноименную прежнюю. Сама я несколько раз пыталась провести своих клиентов или коллег в терапевтическом или обучающем пространстве по пунктам, предложенным им, и каждый раз оставляла эту попытку в том моем конкретном случае, с тем конкретным человеком, ввиду неестественности и неуместности. Наверное, я напрасно пыталась просто повторить опыт, который представил Эрнесто. И всё-таки, те идеи, способы, тропинки, которые через работу со сновидением Тома, предложил автор, не однажды помогали мне, вдохновляли на что-то своё.

Так, я не раз убеждалась в том, что простое повторение сновидения клиента дает многое. Терапевт предлагает клиенту рассказать (или повторить) свой сон в настоящем времени. Затем повторяет его для клиента тоже в настоящем времени, в первом лице, во всем подражая ключевому поведению, интонациям клиента. От этого простого действия в контакте появляется объем, совместность, где есть возможность быть отраженным, усиленным, услышанным другим и собой. Сам процесс, когда терапевт, а на семинарах другой человек, коллега, становится эхом сновидца - трогателен. И так просто, и при этом безопасно, быть вместе в интимном, быть двумя голосами в одном сне. Интересно, что слушая другого, сновидец может вспомнить и другие детали сна, что-то уточнить, дополнить, больше принять свое.

Есть крылатое выражение, что не так страшен сон, как его интерпретация. Однако не желательны не только интерпретации, но и поспешный переход к смыслу. Как можно дольше удерживаться от этого перехода помогает фокусирование на контексте. В главе «Работа со сновидениями» Эрнесто дает пять направлений описательно сфокусированных прояснений для того, чтобы восстановить контекст сна. Первое направление – это вопросы о пространстве сна: пространство во сне то же самое, что и наяву? оно знакомо сновидцу? чье это пространство (комната, дом), кому принадлежит? Второе направление – это вопросы о времени: события сновидения происходят в настоящем времени «дневной реальности»? в будущем или в прошлом? Следующие три направления – в фокусе внимания объекты, сам сновидец, его поведение. Вопросы Эрнесто по последним трем направлениям, процитирую полностью, но сначала сон его клиента Тома:

«Я сидел за столом, пытаясь писать отчёт, когда внезапно почувствовал побуждение высосать чернила из своей ручки. Они на вкус были удивительно сладкими. Я посмотрел в зеркало и увидел, что испачкал весь свой рот и рубашку чернилами. Я внезапно подумал: мама убьёт меня».

Как выглядела ручка? Была ли это реальная ручка Тома? Или это какая-то другая вспоминаемая ручка? А стол? Что это был за отчёт? Тот же самый, который он не написал в своей дневной жизни? Или это был какой-то другой отчёт?

Был ли Том того же возраста, что и в дневной жизни? Была ли его одежда такой же или отличалась от той, которую он носил днём перед сновидением? Если да, то в чём отличие?

Когда Том, следуя предложению терапевта, изображает действие того, как он берёт ручку в рот и высасывает из неё чернила, так же как в сновидческой реальности, на что это похоже? Вызывают ли эти действия какие-то чувства и мысли, связанные с воспроизведённым сном? Например, также, когда Том повторяет громко утверждение из своего сна «мама меня убьёт», как он это делает? Как это звучит? А вот это действие - вызывает какие-то мысли и чувства, связанные со сновидением?

Всё, что возникает из описательного исследования сна, далее может проясняться и обсуждаться» (3)

Внимание, интерес к деталям помогают нам задавать вопросы и снова задавать вопросы, чтобы сновидение оживало через переживания клиента и наше большее видение его сна. Важен сам процесс – внимание к сновидению. На мой взгляд, по настроенности это могло бы быть похожим на рассматривание младенца, где взрослый с любовью и заботой говорит: «вот это твоя пяточка, а это ручка, а это ты улыбнулся, вздохнул». Мы не просто собираем информацию о сновидении клиента, мы в контакте с его бессознательным – в этом и есть смысл.

В каждом из нас есть инструмент разделения с другим человеком его сновидения. В помощь - чувства, интуиция, образы. Было время, когда в нашем городе Мария Владимировна Осорина проводила ряд семинаров «Психологический анализ изобразительного текста», где мы с интересом и удивлением рассматривали по схеме, предложенной ей, и детские рисунки, начиная с каракулей, и картины разных художников, плакаты. Порой, в диалоге с клиентом выделяется какой-то момент, образ – сон как бы останавливается. Иногда клиент хочет этот выбранный им момент сна нарисовать – и перед нами видимая картина. Процессу рассмотрения реального рисунка или воображаемой картины мне не раз помогала схема Марии Владимировны. Возможно, кому-то при работе со сновидением клиента она тоже будет полезна.

Уровни понимания изобразительного текста (ИТ)

1. Эмпатическая настройка: схватывание эмоциональной атмосферы и общей канвы событий (опорные вопросы: Как у них тут? Как мне?)
2. Поиск и опознание всех персонажей ИТ, имеющих самостоятельный статус существования (люди, животные, растения, предметы и т.д.), выявление главных действующих лиц (опорные вопросы: Кто это? Что это?)
3. Выявление существенных характеристик персонажей (опорные вопросы: Какой? Какая?)
4. а) Опознание физических действий персонажей (опорный вопрос: Что он/она делает?); б) понимание ролевых взаимоотношений персонажей (опорный вопрос: В каких взаимоотношениях они находятся?)
5. Реконструкция theory of mind персонажей (опорные вопросы: Что он/она чувствует? О чем он/она думает? Чего он/она сейчас хочет?)
6. а) Понимание обобщенного смысла рисованной ситуации (опорный вопрос: Что это значит?); б) понимание замысла автора рисунка (опорные вопросы: Зачем он это нарисовал? Что хотел сказать?)

Опора на схемы, способы, предложенные коллегами, конечно, помогают. Тем не менее, пожалуй, самое главное – это то, что способы, как быть с клиентом и его сновидением в терапии творчески появляются и рождаются в каждом конкретном случае. Внимание к тому, когда клиент рассказывает своё сновидение, что рядом, какой «текст»; что было в его жизни в день перед сновидением; какие темы, задачи сейчас в терапии; какие отношения между терапевтом и клиентом в данный момент; какие ассоциации у клиента с фрагментами сна или сном в целом – все это или что-то из этого помогает из многих линий в огромном объеме сделать выбор способа и направления того, как быть со сном клиента именно сейчас.

Екатерина: Если честно, в работе с клиентами сновидения для меня это подарок. У разных клиентов разное отношение и способность запоминать и «приносить» сны в терапевтическое пространство. Периодически я напоминаю, чтобы клиенты делились сновидениями со мной, даю рекомендации, как сохранить для работы ускользающий материал, но кто-то так никогда и не расскажет мне ни одного своего сна, а кто-то рассказывает их довольно часто и без напоминаний. Сновидения клиентов обогащают содержание терапевтического процесса и понимание происходящей динамики. Например, можно заметить, как на протяжении нашего сотрудничества становятся легче краски (от густой темноты к мутной воде), или что меняется в сюжетах сновидений. И тогда можно поразмышлять, о чем это может свидетельствовать, как соотносится с изменениями в «бодрствующей» жизни вообще и в терапевтическом процессе в частности. Кроме того, некоторые образы из снов на продолжительное время становятся нашими совместными кодовыми понятиями, метафорами, «мемами», с которыми можно соотносить разные феномены в мире клиента. Иногда сновидения становятся отправной точкой для развития терапевтической беседы, если по какой-то причине наша коммуникация застопорилась.

Я, мой сон и мое бессознательное

Как хочется, чтобы всё происходящее сейчас, начавшееся в конце февраля 2022 года, было бы сновидением. Иногда на супервизиях я предлагаю терапевту, которому трудно принять по каким-то причинам реалии клиента, устроиться рядом с его обстоятельствами - представить, что рассказ клиента – это сновидение, которым он делится. Такой прием помогает снизить напряжение терапевта, эмоциональный накал, создать чуть большую дистанцию, и, находясь в метапозиции, выдерживать трудное и непонятное для терапевта содержание, доброжелательно интересоваться им.

Ужасы сегодня – это не сон. Иногда говорят, что проснуться от страшного сна лучше, чем видеть его. Тем не менее, сон, сновидение – это один из способов переработать реальность. В сновидении все происходит особым способом – похоже, наше бессознательное осуществляет поиск выхода для нас подарочным образом. В результате исследований «оказалось, что мозг во время сновидений активен так, как он активен в бодрствовании во время самых серьезных жизненных событий, при решении сложных задач. Но в то же время напряжение мышц, их тонус, падает, как если бы спящий находился в состоянии максимального эмоционального расслабления и покоя».(2) В дневной же реальности много телесного напряжения и действий, меньше связи с общечеловеческим в нас.

Алиса Холцхей Кунц на сентябрьской конференции в Бирштонасе 2018 года сформулировала основной вопрос, который мог бы поставить перед собой терапевт в связи с бессознательным. Этот вопрос не имел бы смысла, если бы звучал: веришь ли ты в бессознательное или нет? По ее мнению, его стоило бы задавать так: веришь ли ты, что душевное страдание - это болезнь (расстройство, нарушение, признак душевной незрелости), или же ты веришь, что душевное страдание – это страдание из-за некоторой (бессознательной) неразрешимой тематики, которую можно открыть и понять вместе с терапевтом? Ответ Фрейда был бы: душевное страдание – это страдание от реминисценции. Ответ самой Алисы: душевное страдание – это страдание из-за собственного бытия. (4)

«Ужас», как онтологическое чувство, латентно присутствует всегда. Сейчас мы все тонем в нем. По мнению Алисы: «Посредством бессознательного Фрейд делает набросок первообраза идеального спасительного места в самом себе. Бессознательное – это место, в котором не знают ни отказа, ни провала, ни смерти. Это место, где все безнаказанно разрешено, где я могу прожить все свои фантазии. Если бы современные западные люди могли принять в себя этот первообраз и использовать бессознательное (в мечтах и фантазиях) как место временного отступления, тогда фрейдовское бессознательное выполняло бы важную экзистентную функцию». (3) Возможно пребывание со снами вместе с другим (клиентом, терапевтом, участником группы) тоже могло бы быть местом временного отступления туда, где спасительно безопасно.

Екатерина: Я знаю за собой, что начинаю скучать, когда мне долго не снятся сны (когда я их не помню). Это чувство приводит меня к ощущению эмоциональной усталости. Это не та скука, от которой не знаешь, куда себя деть и чем бы заняться, а скучание-тоска по чему-то значимому, с чем теряется связь. В связи с этим я понимаю, что с одной стороны мое бессознательное – это некоторое место или пространство, в котором есть источник, питающий душевные силы. В этом месте есть кто-то, кто обращает на меня внимание, интересуется мной, рассказывает мне про меня и разные грани моей жизни. Сновидения – один из доступных способов для меня быть в контакте с этой способностью. Другими такими каналами связи с бессознательным для меня являются искусство, мифы и метафорические карты.

Ольга: Мой опыт, когда я приносила сновидения в свою терапию, показал, как повторяющиеся сны приобретают динамику, как они начинают меняться: то, что обсуждалось на терапии относительно сновидения, отражается в ткани последующих снов. Это удивительно, это вдохновляет. Бессознательное становится ресурсом. Через сны ко мне приходят подсказки. Я бы сказала, что бессознательное со мной разговаривает путано, но очень честно. Оно честное настолько, насколько я с собой быть не могу.

Владислав: Бессознательное для меня – это вселенная, в которой есть жизнь. Я (осознаваемое) как часть большого мира с множеством (иногда едва уловимых) взаимосвязей. Узор на воде в течении реки.

Валерий Петухов в своей лекции, предлагая быть в контакте с тем, чего мы сейчас не понимаем, говорит о Клод Леви-Стросе и его интересной идее. Леви-Строс предположил, что древние мифы и легенды, которые нам не ясны, стоит воспринимать не как загадки, не как вопросы, на которые надо найти ответы. А наоборот, миф, древняя легенда - это ответ на вопрос, который пока не сформулирован.(5)

Пожалуй, сны, при всей их непонятности, являются честными ответами на ключевые события бытия человека, и одновременно они же – это сегодняшние ответы на завтрашние вопросы. Сновидение – это мост, соединяющий прошлое и будущее, сознание и бессознательное, меня с другими. С ними в контакте стоит быть больше, дольше, вместе - ради самого процесса быть с ними.

Литература

1. А. Кемпински «Экзистенциальная психиатрия»
2. Вадим Ротенберг, «Образ я» и поведение».
3. Ernesto Spinnelli, Practising Existential Psychotherapy, 2007
4. Alice Holzhey, Бирштонас конференция 17.09.2018, Нужны ли нам представления о бессознательном для понимания наших пациентов? Если нужны, то какую точку зрения на бессознательное мы выбираем?
5. https://www.youtube.com/watch?v=lxNl4W1EW2Y В.Петухов, МГУ, лекции по общей психологии

^{__
Фото: Гай Коэн. Источник: funtema.ru}